Не знаю сам зачем, расхристанный и хмурый
По сонной мостовой ночной Москвы бреду,
Сорвав с себя лицо шута и балагура,
горстями бубенцы швыряя на ходу.

А ночь в своих правах тиха и горделива,
Раскинулась шатром, окутав землю сном,
Лишь редкая листва трепещет сиротливо,
Да блики фонарей раскачивают дом.

А город превращен в один большой театр,
Условности игры - нелепости закон,
Сегодня Цезарь ты, а завтра гладиатор,
И каждый в свой черед выходит на поклон.

А зрители давно уткнулись в телевизор,
А слушатели спят под сенью толстых стен,
Лишь пасажиры крыш и жители карнизов
следят как сука-жизнь нас превращают в тень.

Следят, как мы с тобой, а нас таких не много,
Не замечая стен, и запертых дверей,
Несемся под уклон по призрачным дорогам,
Всё взнуздывая загнаных коней. (с) К. Кинчев